Просветительская деятельность Михаило Архангельского черемисского общежительного мужского монастыря

По материалам научно-богословской конференции "Христианское просвещение и русская культура" 26 мая 2005 г.

Иерей Геннадий Ромашов,

настоятель храма Рождества Христова с. Пайгусова

Просветительская деятельность Михаило Архангельского черемисского общежительного мужского монастыря

Начальная история Михаило-Архангельского черемисского мужского монастыря есть и начало просветительской деятельности сего Богоучрежденного заведения. В книге священника Порфирия Руфимского “Черемисский Михаило-Архангельский мужской общежительный монастырь” читаем: “Первым черемисским отшельником… был крестьянин с. Пайгусова Козьмодемьянского уезда, Андрей Никитин…

Он устроил для себя пчельник невдалеке от реки Суры, верстах в 151 ти от своего села. Искусный пчеляк скоро обратил на себя внимание своего приходского священника. Последний… перевез своих пчел на пчельник своего прихожанина и, как менее опытный в пчелином промысле, все дело поручил Андрею Никитину. Скромный и богобоязненный Андрей Никитин нисколько не тяготился порученным ему делом, вполне понимая, что священнику … по отдаленности пчельника и многочисленности приходских обязанностей, невозможно заниматься пчелиным делом. … Уже и ранее любивший побеседовать со своим батюшкой … о божественном, Андрей Никитин теперь еще более стал внимательным к беседам своего пастыря.

Уединенная жизнь этого добровольного подвижника не могла не обратить на себя внимание его сородичей, тем более, что сам он нередко посещал свое родное село и беседовал со своими односельчанами, пользуясь в этом случае тем, что сам слышал от своего пастыря. Более благочестивые из черемис сами являлись к нему на пчельник, дабы послушать его наставления. И вот, скромный и богобоязненный пчеляк, как бы помимо своей воли, явился народным учителем.

Учительство его ограничивалось, впрочем, передачей только того, что он слышал от приходского священника, потому что сам он не знал грамоты, и едва ли бы оно имело такое влияние на окружающих инородцев, если бы не выступил на помощь ему его же земляк, крестьянин деревни Цыганово, того же Пайгусовского прихода, Михаил Герасимов. Он первый откликнулся на пустынную проповедь Андрея Никитина, оставил свою родную деревню, отказался навсегда от брачной жизни и так же решил поселиться в пустынном лесу. Но как человек более деятельный, чем его земляк, Михаил Герасимов не ограничился тем малым делом — передачей слышанного, каким занимался Андрей Никитин. Еще до своего ухода из деревни он успел выучиться у своего приходского отца диакона чтению; обучение это, да притом в 30 лет от роду, досталось ему нелегко, но зато какой радостью было исполнено все его существо, когда он в первый раз сам начал читать Часослов, подаренный ему отцом диаконом.

Но живая душа Михаила Герасимова не могла удовлетвориться только своим собственным спасением, его духовные силы, начавшие еще только разгораться, искали иного исхода. Память о земляках, оставленных на родине, искреннее сожаление об их жизни, погруженной во тьму языческих суеверий и предрассудков, — все это толкало на новый путь трудов и лишений — путь просвещения своих соплеменников. Как раз в это время он увидел сон, будто в болоте, подле его кельи, завязло целое стадо овец, и ему кто1то говорит, что пора проснуться, пора позаботиться о том, чтобы овец вытаскать из болота.

Объяснив этот сон тем, что Сам Бог призывает его к проповедыванию Евангелия между черемисами, Михаил Герасимов на время оставляет свою келию и начинает странствовать по соседним черемисским деревням. Переходя из деревни в деревню, внушая своим землякам оставить свои языческие заблуждения, Михаил Герасимов в самое короткое время успел взволновать весь горно1черемисский край. И старые и молодые, и мужчины и женщины — все стали прислушиваться к голосу своего земляка, вышедшего из уединенной кельи. Не рассчитывая на свои только собственные силы, Михаил Герасимов начинает обучать других грамоте, дабы эти последние, когда будут тоже грамотны, сами, в свою очередь, явились учителями других. Школы грамоты открывались теперь одна за другой, и не только малолетние, но даже и взрослые черемисы принялись за обучение грамоте” (1).

Богоугодное дело, начатое в 1850 году двумя подвижниками, в 1868 году завершилось торжественным чином основания монастыря.

По благословению Преосвященнейшего епископа Казанского Антония от имени черемис было напечатано воззвание к благотворителям, где в частности значилось: “Озаряясь светом святой веры, старые и малые из нас принялись за грамоту, а некоторые решились посвятить жизнь свою навсегда Господу Богу поступлением в монашество и предположили создать в стране здешней особый мужской монастырь во имя Архангела Михаила со школою во имя св. Иосифа Песнописца” (2).

Из вышеизложенного мы видим, что миссионерское и просветительское значение Михаило-Архангельского монастыря для окружающего его местного населения выдвигается на первый план. И вот 1 ноября 1874 года при обители была открыта школа. Первым учителем в ней был иеродиакон Иона, с декабря 1877 года учительствовал сын священника Иван Никольский. В короткое время он смог поднять на высокий уровень школьное образование: число учеников значительно увеличилось, уровень их знаний повысился. В 1879 году в звании учителя был утвержден Антон Тимофеев из Царевококшайского уезда. Пробыл он в школе недолго. С 1 мая 1880 года здесь работал новый учитель — Михаил Владимирович Герасимов. В 1883 году его заменяет кончивший курс Духовной семинарии Иван Петрович Евтропов, а в следующем — Василий Тимофеевич Гурьянов (3). В разные годы учителями монастырской школы были Яков Афанасьев, Стефан Дроздов, Адриан Чурилин (4), Василий Краснов. Несмотря на частые смены учителей, школа все-таки выполняла свое назначение и неоднократно получала благодарности за успешное обучение детей. Эти благодарности давали новые силы для достижения той цели, какая была поставлена при учреждении монастыря. “За время существования школы — с 1874 по 1895 г. — в ней обучалось более 700 мальчиков, из которых некоторые, более 100 человек, успешно окончили курс и получили свидетельства на право пользования льготою по воинской повинности. Наряду с местными жителями обучались в школе и дети других национальностей — чуваш, русских” (5).

Просветительское влияние Михаило-Архангельского монастыря на окружавших его жителей, как нельзя яснее, сказалось в тех путешествиях на богомолье, какие совершались учениками окружных школ в эту обитель. В 1896 году монастырь “радушно предложил бесплатное помещение и стол для всех руководителей и слушателей курсов, организованных для учителей школ Ядринского, Чебоксарского, Цивильского и Козьмодемьянского уездов, а настоятель его, архимандрит Амвросий, принял на себя общее наблюдение и руководство занятиями на курсах” (6).

Но не только на родной горной стороне братия монастыря занималась просвещением. Так, послушник Василий Захаров, впоследствии иеромонах Варсонофий, много потрудился в деле насаждения веры Христовой среди луговых жителей Царевококшайского уезда, учительствуя в деревне Большая Кушна Моркинского прихода. Его успешные труды были замечены, и он был направлен в Пермскую епархию, на должность учителя.

Михайло-Архангельский мужской монастырь являлся крупнейшим центром духовного просвещения среди местного населения — мари и чуваш. Революционное лихолетье разрушило эту обитель, но зерно веры, брошенное в благодатную почву, дало свои плоды. Вера Христова, которую большевики хотели искоренить в народе, слава Богу, и по сей день живет в сердцах людей, населяющих горную сторону Марийского края.

Этой верой живем и мы: и трудимся, и спасаемся. На богослужениях Великого Поста мы слышим возглас священника: “Свет Христов просвещает всех”. Пусть и у всех нас свет веры будет главным источником жизни во Христе.

Примечания

1 Руфимский Порфирий, свящ. Черемисский Михайло-Архангельский мужской общежительный монастырь Казанской губернии, Козьмодемьянского уезда. Казань, 1897. С. 215.

2 Там же. С. 25.

3 Там же. С. 1441147.

4 Там же. С. 148. (Будущий епископ Адриан (Чурилин), занимавший Марийскую кафедру в 1931135 годах).

5 Там же. С. 149.

6 Там же. С. 155.