От запрета колокольных звонов к разрушению храмов

По материалам научно-богословской конференции "Христианское просвещение и русская культура" 15 мая 2003 г.

 

ВОСТРИКОВ Василий Геннадьевич,

кандидат исторических наук,

старший научный сотрудник

отдела истории МарНИИ

 

От запрета колокольных звонов к разрушению храмов

 

Разрушение православных храмов в 30-е годы прошлого века в нашей стране означало не просто разрушение культовых сооружений, но, в первую очередь, подразумевало разрушение веры людей.

Особое место в этом процессе занимает 1932 год. Он знаменателен тем, что тогда экономика Советского Союза переживала черезвычайное напряжение, обусловленное форсированной индустриализацией и массовой коллективизацией крестьянских хозяйств. Мировой экономический кризис 1929-1933 годов не мог не отразиться на состоянии внешнеторгового баланса СССР. Для проведения индустриализации и перевооружения на ее основе Красной Армии Советскому государству требовалась валюта — для покупки за рубежом необходимого оборудования и машин. Экспортные возможности СССР в тот период были невелики и опирались на вывоз зерна, леса, минеральных ресурсов. В начале 1930-х годов рубль обесценился в 5-10 раз, в

то время, как номинальная заработная плата выросла лишь в 3 раза. Рынок не преминул отреагировать на девальвацию рубля ростом цен. Ухудшилось положение с продовольствием: 1932-33 годы были голодными. Падала производственная дисциплина. В Марийской автономной области как раз в 1932 году участились случаи прогулов рабочих и срыва производственных планов.

Сознание людей тех лет многие события и явления воспринимало сквозь призму идеологических кампаний; лексика того времени была военной: страна Советов мыслилась как осажденный лагерь среди вражеского окружения, и все, что так или иначе не отвечало интересам социалистического строя и его идеологии, рассматривалось как помощь врагам страны, вставшей на путь невиданного в мире социального эксперимента.

“Кто не с нами, тот против нас” — такова была логика мышления человека, уверовавшего в возможность построения коммунистического общества. Эта новая религия была несовместима с любой другой религией. Но бороться с Православной Церковью ко всему прочему означало бороться со старой деревней, с прежним укладом жизни, с крестьянстом. Поэтому не случайно, что наряду с коллективизацией в мае 1932 года в СССР была объявлена безбожная пятилетка (1932-1937), поставившая задачей к 1 мая 1937 года покончить с религией вообще и закрыть все храмы с тем, чтобы даже не упоминалось имя Бога. Бог теперь был один — большевистская партия во главе со Сталиным.

Вот такой фон имеют события, которые имели место в Йошкар-Оле в последнюю декаду апреля 1932 года. В тот год пролетарский праздник 1 мая совпал с православной Пасхой. 17 апреля 1932 года в Йошкар-Оле прошло собрание различных представителей от профсоюзов, на котором обсуждался план проведения первомайского праздника и антипасхальных дней.

Было отмечено, что “подготовка развернута слабо, а некоторые месткомы ее даже и не начинали” (1). На собрании было принято постановление, в котором, в частности, говорилось: “Выделить бригады на мобилизацию средств. В подшефных колхозах по готовности к севу во всех месткомах провести летучие митинги и собрания с разъяснением антирелигиозной пропаганды, требовать прекращения колокольного звона и вообще передачи их (колоколов) в фонд индустриализации, на оборону СССР. Оживить работу ячеек Союза воинствующих безбожников, организуя кружки изучения антирелигиозной пропаганды” (2).

На следующий день, 18 апреля, в “Марийской правде” была опубликована статья о том, что колокольный звон в дни “кулацко-поповской пасхи” следует запретить, а колокола снять и сдать в фонд обороны страны.

Чтобы придать законность акции, все было подано так, как будто инициатива запрещения колокольного звона исходила снизу — от рабочих типографии. Далее все пошло по нарастающей, по законам политической кампании. 19 апреля 1932 года прошли собрания: рабочих и служащих кирпичного завода, электростанции (3), служащих госбанка (4), студентов и преподавателей Марпединститута (5), посетителей кинотеатра “Восток-кино” (6). 20 апреля 1932 г. были организованы “летучие митинги” в мастерских города — в сапожной, поливочной, кондитерской, где работали инвалиды (7). 21 апреля 1932 года состоялось профсоюзное собрание в Мароблисполкоме (8).

Резолюции принимались самые радикальные, вроде той, которую “единодушно” приняли зрители перед началом киносеанса в Йошкар-Олинском кинотеатре “Восток-кино”: “Заслушав информацию тов. Гаева о запрещении колокольного звона, зрители кинотеатра “Восток-кино” (600 человек) присоединяются к предложению газеты “Марийская правда” о запрещении колокольного звона, как в пасхальные дни, так и на все время, и ходатайствуют перед городским Советом о вынесении на этот счет соответствующего решения. В ответ на попытку капиталистов напасть на Советский Союз будем крепить оборону, сдадим на оборону церковные колокола, будем изучать военную технику и крепить ряды Осоавиахима и Союза воинствующих безбожников” (9).

Заметим, что в данной резолюции все ловко смещено и объединено: и военная угроза (которой в 1932 году еще не было, а было лишь резкое ухудшение англо-советских отношений), и оборонная работа, и соцсоревнование, и построение социализма, которое никак не было возможно, по мысли авторов резолюции, без отмены церковного праздника — Пасхи. Если ты за Пасху — значит, ты против социализма, против обороны страны и т.п. — такова была логика.

Понятно, что при такой постановке вопроса, да еще при наличии требований “снизу” — от коллективов трудящихся, Йошкар-Олинскому городскому Совету не оставалось ничего иного, как “идя навстречу единодушно выраженному желанию рабочих масс, трудящихся, профсоюзных организаций и всей советской общественности о прекращении колокольного звона в церквах г. Йошкар-Ола и учитывая, что колокольный звон отвлекает от работы и понижает производительность труда служащих государственных учреждений, предприятий и общественных организаций, особенно находящихся вокруг церквей, ходатайствовать перед комиссией по рассмотрению религиозных вопросов при Марийском облисполкоме воспретить колокольный звон в Вознесенской и Троицкой церквах на все время” (10). 28 апреля 1932 года указанная комиссия удовлетворила это ходатайство, но снятие колоколов не разрешила, оставив вопрос открытым (11).

Власти не без основания опасались людского возмущения: все-таки в 20-е годы Пасха была в числе официальных выходных дней и ее празднование не возбранялось и не преследовалось.

Во-вторых, не исключалось, что в случае жалобы верующих во ВЦИК, московская комиссия могла потребовать отменить решение местных властей, как иногда и случалось. Лишь, когда спустя три недели после названных событий в Москве была объявлена “безбожная пятилетка”, целью которой было изменить сознание людей и выкорчевать другие религии и, в первую очередь, Православие, разрушению церквей был дан “зеленый свет”.

К 1 января 1936 года в Маробласти было закрыто 69 храмов, из которых 48 были отданы под клубы, библиотеки, кинотеатры и школы, 12 использовались как складские помещения, а 9 находились в запустении (12). По рассказу старожила города Б.В.

Бабушкина, в Вознесенской церкви г. Йошкар-Олы в 1933 году прекратились богослужения после трагического случая, когда во время службы молнией убило священника, державшего крест. В церкви была устроена изостудия, а затем, в 1936 году, она использовалась как склад. В дальнейшем церковь была переоборудована в завод пивобезалкагольных напитков, который просуществовал более полувека.

В Воскресенском соборе до 1944 года — когда была разрешена церковная служба — находился кинотеатр “Октябрь”. Колокольня собора использовалась пионерским клубом, а на втором ее этаже располагалась библиотека.

Разрушенная Троицкая церковь в г. Йошкар-Оле была отдана под сельхозмастерскую.

Процесс, начатый в Красном городе в 1932 году кампанией против колокольного звона, всего за несколько лет привел к прекращению деятельности церквей и их разрушению. В настоящее время восстановленной может считаться только Вознесенская, да и то — не в полной мере. Тихвинская кладбищенская церковь также не имеет того внешнего облика, какой существовал до разрушения храма. То, что это стало возможным, берет свое начало в богоборческой кампании, которая порушила веру во многих людях, а уж потом — и храмы.

 

Примечания

1 ГАРМЭ. Р-250. Оп. 1. Д. 1266. Л. 22.

2 Там же.

3 Там же. Л. 9.

4 Там же.

5 Там же. Л. 5.

6 Там же. Л. 9.

7 Там же. Л. 17-19.

8 Там же. Л. 6.

9 Там же. Л. 21.

10 Там же. Л. 1.

11 Там же.

12 ГАРМЭ. Р-250. Оп. 1. Д. 1608. Л. 74.